Неточные совпадения
Я боялся, выдержит ли непривычный организм массу суровых обстоятельств, этот крутой поворот от мирной жизни к постоянному
бою с
новыми и резкими явлениями бродячего быта?
С
Новым годом! Как вы проводили старый и встретили
Новый год? Как всегда: собрались, по обыкновению, танцевали, шумели, играли в карты, потом зевнули не раз, ожидая
боя полночи, поймали наконец вожделенную минуту и взялись за бокалы — все одно, как пять, десять лет назад?
Примирения вообще только тогда возможны, когда они не нужны, то есть когда личное озлобление прошло или мнения сблизились и люди сами видят, что не из чего ссориться. Иначе всякое примирение будет взаимное ослабление, обе стороны полиняют, то есть сдадут свою резкую окраску. Попытка нашего Кучук-Кайнарджи очень скоро оказалась невозможной, и
бой закипел с
новым ожесточением.
Иногда он неожиданно говорил мне слова, которые так и остались со мною на всю жизнь. Рассказываю я ему о враге моем Клюшникове, бойце из
Новой улицы, толстом большеголовом мальчике, которого ни я не мог одолеть в
бою, ни он меня. Хорошее Дело внимательно выслушал горести мои и сказал...
Что касается до четвертой причины, то есть до глубины винтов и длины казенного щурупа, то, не умея объяснить физических законов, на которых основано его влияние на заряд, я скажу только, что многими опытами убедился в действительной зависимости ружейного
боя от казенника: я потерял не одно славное ружье, переменив старый казенный шуруп на
новый, по-видимому гораздо лучший.
Посидев еще спокойно несколько минут, орлан снялся и полетел на место
боя. Он сел на ту же лиственицу, на то же место и стал смотреть вниз. Затем он опустился на землю и, не найдя там ничего, снова поднялся на воздух и полетел вверх по долине за
новой добычей.
Казалось, в воздухе поет огромная медная труба, поет и будит людей, вызывая в одной груди готовность к
бою, в другой — неясную радость, предчувствие чего-то
нового, жгучее любопытство, там — возбуждая смутный трепет надежд, здесь — открывая выход едкому потоку годами накопленной злобы. Все заглядывали вперед, где качалось и реяло в воздухе красное знамя.
Последний большой
бой в нашем отряде был 18 января, несмотря на то, что 17 января уже было заключено перемирие, о котором телеграмма к нам пришла с опозданием на сутки с лишком.
Новый командующий отрядом, назначенный вместо генерала Оклобжио, А.В. Комаров задумал во что бы то ни стало штурмовать неприступные Цихидзири, и в ночь на 18 января весь отряд выступил на эту нелепую попытку.
Вот смерклось. Были все готовы
Заутра
бой затеять
новыйИ до конца стоять…
Вот затрещали барабаны —
И отступили басурманы.
Тогда считать мы стали раны,
Товарищей считать.
Я, дон Жуан, принес вам
новый вызов
От дон Октавьо. Исцелясь от раны,
Он
бой вам на смерть предлагает…
Католицизм обновился, поюнел в этом
бою, протестантизм мужал и окрепал; но
новый мир не принадлежал исключительно ни тому, ни другому.
Таковы же пьесы «Старое и
новое время» и «Народный обед», поэма в семидесяти стихах, «Н. М. с товарищи». Это как будто подражание «Елисею» Майкова. Вся острота состоит в том, что высокие слова эпических поэм применяются здесь к кулачному
бою мужиков из-за окорока и вина, которое было выставлено для народа по случаю какого-то торжества.
Но он не исполнял сей обязанности по причине других занятий: днем на кулачном
бою, а по ночам подвигами на вечерницах, которые им и братьями были посещаемы с
новым жаром; причем введены были ими и
новые права, также городские и также служившие только к их пользам.
Впрочем, особенных подробностей не было высказано: всё еще упивались повторением
новой, с таким трудом, с
бою взятой истины, что от образования крестьян нельзя ожидать большого вреда.
Спины заживут, а как
новое сено поспеет, миршенцы опять за дубы, опять пойдут у них с якимовцами
бои не на живот, а на смерть.
— Теперь вы будете отправлены на фронт, в передовую линию, и там, в
боях за рабочее дело, искупите свою вину. Я верю, что скоро мы опять сможем назвать вас нашими товарищами… — А третьего мы все равно отыщем, и ему будет расстрел… Товарищи! — обратился он к толпе. — Мы сегодня уходим. Красная армия освободила вас от гнета ваших эксплуататоров, помещиков и хозяев. Стройте же
новую, трудовую жизнь, справедливую и красивую!
Я спросил, чем кончился
бой, но мне дали уклончивый успокоительный ответ, из которого я понял, что мы разбиты; а потом меня, безногого, охватила радость, что меня теперь отправят домой, что я все-таки жив — жив — надолго, навсегда. И только через неделю я узнал некоторые подробности, вновь толкнувшие меня к сомнениям и
новому, еще не испытанному страху.
— Как? Вполне ясно, в войне наступает перелом. До сих пор мы всё отступали, теперь удержались на месте. В следующий
бой разобьем япошек. А их только раз разбить, — тогда так и побегут до самого моря. Главная работа будет уж казакам… Войск у них больше нет, а к нам подходят все
новые… Наступает зима, а японцы привыкли к жаркому климату. Вот увидите, как они у нас тут зимою запищат!
Под древом, зноем упоенный,
Господне стадо пастырь пас;
Вдруг
новым светом озаренный,
Вспрянув, свободы слышит глас;
На стадо зверь, он видит, мчится,
На
бой с ним ревностно стремится,
Не чуждый вождь, брежет свое;
О стаде сердце не радело,
Как чуждо было, не жалело;
Но ныне, ныне ты мое.
— Без голоса нет права, — сказал он иронически, — а наш голос давно заглушен воинским
боем, или, лучше сказать, мы служим только барабанною кожею для возвещения маршей и торжеств
нового Александра до тех пор, пока станет ее.
О
новый день, когда твой свет
Исчезнет за холмами,
Сколь многих взор наш не найдёт
Меж нашими рядами!..
И он блеснул!.. Чу!.. вестовой
Перун по хо́лмам грянул;
Внимайте: в поле шум глухой!
Смотрите: стан воспрянул!
И кони ржут, грызя бразды;
И строй сомкнулся с строем;
И вождь летит перед ряды;
И пышет ратник
боем.